Белый ночи. Гражданские песни - Страница 11


К оглавлению

11

На верх столпа взбирался он.

Внизу вился Эвфрат змеею серебристой

И полночь усыплял журчаньем светлых вод,

И в сумерках седых с пустынею душистой

Вдали сливался неба свод.

А бледный человек вперял свой взор в созвездья, —

Был взор бессонницей и горем воспален.

«Да», вижу, он шептал, «далек твой звездный трон…

Но не спасешься от возмездья!..»

…………………….

Был знойный день. Народ в палатках изнывал,

В зловещей тишине пустыня цепенела.

В Эвфрате плавился сверкающий металл,

Над всей землею мгла висела.

А к вечеру, свистя, пронесся ураган

И яростно вертел песчаными столбами,

Горели облака багровыми лучами

И волновались, как туман.

Но вот сгустился мрак. Изломанной стрелою

Блеснула молния и туче в грудь впилась.

И туча, застонав над дрогнувшей землею,

Горячим ливнем пролилась.

А люди?.. Пред лицом разгневанной святыни

Дрожали, каялись, молились богу сил,

И будь меж ними он, виновник их гордыни,

Он смерть бы горькую вкусил.

Но не было его. Среди стихий стенящих

На башне он стоял с открытой головой,

И с воплями грозы и с треском туч гремящих

Сливал бессильный голос свой.

«Ты понял! — он кричал: — ты, наконец, рассержен!

Пред близкою бедой все силы ополчил.

Ты ураган послал, чтоб был мой столп повержен,

Все стрелы молний расточил!..»

«Греми, бушуй и злись! Я здесь один — ты видишь —

Но ты не страшен мне, ты — с яростью своей.

Не страшен потому, что я люблю людей,

А ты их только ненавидишь…»

«Умру, — моя любовь затеплится во мгле,

И в шепоте руин мой голос будет громок.

Сквозь вихорь и грозу услышь меня, потомок!

Услышь: нам тесно на земле!..»

Но тут пустынник смолк. Внезапно, пламенея,

Как будто надвое распался неба свод.

На миг один сверкнул поток вспененных вод,

Сверкнули шалаши, белея,

Верблюды, рощи, столп высокий, а на нем

Безумный человек с простертыми руками…

Сверкнули, — в тот же миг ударил мощный гром

Между землей и облаками,

И рухнул гордый столп, и тяжестью столпа

Убит его творец — с своей надеждой вместе…

Потом гроза прошла, — и храм на этом месте

Воздвигла робкая толпа.

V

Минул столетий ряд. Тот храм давно стал пылью.

Но был пустынник прав: жива его любовь.

Легенда смутная становится вдруг былью,

И древний столп творится вновь.

Не против неба, нет. Свод неба бесконечный

Созревший человек мечтой давно проник,

Узнал, что он один с своей тоскою вечной

И сам — скорбей своих родник.

Узнал, что мрачный дух вражды и лжи тлетворной,

Людского счастья враг, людских виновник слез,

Из неба прогнанный, на землю трон свой черный,

В сердца людские перенес.

И, словно вешний гром, чарующий и властный,

На новую борьбу клич новый прозвучал.

И мир откликнулся с восторженностъю страстной,

И столп — не каменный — восстал: —

Из чистых помыслов, святого состраданья,

Из подвигов любви, из бескорыстных дум.

Герой принес свой пыл, поэт — свои мечтанья,

Мудрец — испытанный свой ум.

И дышет мир опять надеждою единой.

В какой-то чудный край могучий столп растет:

— Достигнешь ли его ты гордою вершиной,

Иль вновь гроза тебя сметет?..

НА МОТИВ ИЗ ИЕРЕМИИ

Когда будешь звать их, они тебе не ответят.

(Иер., гл. 7, 27).

Встал он бодрый и пошел,

Движим помыслом высоким,

К новой жизни разбудить

Братьев, спавших сном глубоким.

Видишь холм? Здесь погребли

Вопиявшего в пустыне.

Кто других будил, уснул.

Кто же спал, тот спит доныне.

В ДЕРЕВНЕ

Я вижу вновь тебя, таинственный народ,

О ком так горячо в столице мы шумели.

Как прежде, жизнь твоя — увы — полна невзгод,

И нишеты ярмо без ропота и цели

Ты все еще влачишь, насмешлив и угрюм.

Та ж вера детская и тот же древний ум;

Жизнь не манит тебя, и гроб тебе не страшен

Под сению креста, вблизи родимых пашен.

Загадкой грозною встаешь ты предо мной,

Зловещей, как мираж среди степи безводной.

Кто лучше: я иль ты? Под внешней тишиной

Теченья тайные и дно души народной

Кто может разглядеть? О, как постигнуть мне,

Что скрыто у тебя в душевной глубине?

Как мысль твою прочесть в твоем покорном взоре?

Как море, темен ты: могуч ли ты, как море?

Тебя порой от сна будили, в руки меч

Влагали и вели, куда? — ты сам не ведал.

Покорно ты вставал… Среди кровавых сеч

Не раз смущенный враг всю мощь твою изведал.

Как лев бесстрашный, ты добычу добывал,

Как заяц робкий, ты при дележе молчал…

О, кто же ты, скажи: герой великодушный,

Иль годный к битве конь, арапнику послушный?

ПРЕД ЗАРЕЮ

Приближается утро, но еще ночь.

(Исайя, гл. 2І, І2).

Не тревожься, недремлющий друг,

Если стало темнее вокруг,

Если гаснет звезда за звездою,

Если скрылась луна в облаках,

И клубятся туманы в лугах:

Это стало темней — пред зарею…

Не пугайся, неопытный брат,

Что из нор своих гады спешат

Завладеть беззащитной землею,

Что бегут пауки, что, шипя,

На болоте проснулась змея:

Это гады бегут — пред зарею…

Не грусти, что во мраке ночном

Люди мертвым покоятся сном,

11