И жил Господь, то, этот гул услышав,
В себе самом он стал бы сомневаться…
(Прислушивается).
Толпа растет… все ближе… и о чем
Кричит она? То крики нетерпенья,
Или восторг, иль шутки площадные?
О, подожди, народ нетерпеливый!
Уж близок час, затихнет скоро сердце,
Что лишь к тебе любовью билось страстной,
Лишь за тебя скорбело и молилось…
Народ! народ! жених свою невесту
Не любит так, как я любил тебя!
Народ… Мой слух ласкало это слово,
Как музыка небес… В часы сомненья
Я воскресал мечтою о тебе,
Как жаркою молитвой. Дом родимый,
Отца и мать безропотно я бросил
И лишь тебе, как бы отшельник Богу,
Я посвятил всю жизнь, все силы духа…
С тех пор иных не ведал я печалей,
С тех пор иных я радостей не знал.
Там, в тишине твоих полей просторных,
Там, в суете твоих лачужек тесных —
Там плакало, там радовалось сердце…
О, горький час! ты горше часа смерти!
(Задумывается).
Меня везут в позорной колеснице,
Я на глазах обманутых народа
Свою любовь к народу искупаю…
А он молчит… Ничья рука не в силах
Повязку лжи сорвать с его очей…
День радости врагам ты подаришь…
Но нет! клянусь, я отравлю им радость,
И грудь толпы заставлю трепетать!
Я не совсем бессилен, — умереть
Осталось мне, и грозное оружье
Я на врагов скую из этой смерти…
Как надо жить, людей не научил я,
Но покажу, как надо умирать.
Пусть палачи от злобы побледнеют…
Священник
Прощай, мой сын! Сюда с надеждой шел я,
С отчаяньем отсюда удаляюсь;
Не дал Господь мне, своему слуге,
Твой тронуть дух…
Осужденный
Вы — слуги божьи? Так ли?
Но для кого ваш Бог страдал и умер?
Кому служил он? Сильным? Богачам?
Зачем же вы с сильнейшими в союзе?
Как верных псов, над овцами своими
Назначил вас блюсти небесный пастырь:
Зачем же вы с волками подружились?
Из всех врагов презреннейшие вы!
Трусливые, со сладкими словами,
Изменники, лжецы и лицемеры!
Что нам в словах возвышенных и добрых!
Полезнее нет силы, чем огонь,
И без огня зверями были б люди.
Но изверг тот, кто тихомолком пламя
Под хижину подбросит бедняка.
Так и любовь, прощение и кротость —
Великие, священные слова;
Но те слова кому вы говорите?
Зачем меня учить теперь прощенью
Явился ты? Я — слабый, бедный узник,
Что через час уснет могильным сном…
О, если б ты и убедил меня,
Скажи, кому нужна мои пощада?..
Зачем с такой же речью о прощеньи
Ты не пошел к моим всесильным судьям?
Их убедив, ты спас бы тотчас жизнь…
Так вы всегда: когда бедняк без хлеба
В виду безумных пиршеств издыхает,
Вы к бедняку подходите с крестом
И учите умеренности скромной…
Когда народ в цепях тирана стонет,
Смирению вы учите народ.
Тому ль учил божественный учитель?
На то ль дал крест, чтобы исподтишка
Его крестом вы слабых убивали?
Когда я смерть приму на эшафоте
И громко лгать начнут все языки,
Скажи, о чем народу скажешь в церкви?
Что к свету я стремился? Божий храм
Кто осквернит кощунственною ложью?
О, бедный край мой! Море гнусной лжи
Тебя залило мутными волнами
Со всех концов: в семействе лжет отец
Перед детьми, а в школе лжет учитель,
В твоих церквах лгут слуги алтарей…
Поверь, что мне палач стократ милее,
Чем лживый поп.
(Обращаясь к палачу)
Невольный вестник казни!
Ну, начинай! Надеюсь, ты свое
Успешнее исполнишь порученье…
Палач выходит на середину каземата. Священник медленно и дрожа всем телом удаляется.
(Осужденный смотрит ему вслед).
Как он дрожит! Как бледен! Эй, старик,
Постой! В твоих глазах я встретил слезы
И голос твой дышал ко мне участьем…
Твое лицо я первое в тюрьме
Беззлобное увидел… Перед смертью
Укоров я не слышал от тебя…
Старик! твою я презираю рясу,
Но доброе под ней, быть может, сердце…
Как поп — мне враг, как человек — быть может,
Ты мне и друг… Прими же в благодарность
Ты мой поклон и теплое спасибо!..
(Кланяется священнику; палач связывает ему руки).
Под той же кровлею родной
Отрадный свет они узрели,
Под шепот песенки одной
Их колыхались колыбели.
Степной природы красота,
И те же звуки и цвета
Их чувства с детства поражали,
Их те же люди окружали.
Но одинаковый посев
Взошел различно. Он стал рано
Любимцем общим, нараспев
Читал стихи, на фортепьяно
Играл не с детским огоньком
И песни пел не с детским чувством,
Гостей при всех пленял искусством
И передразнивал тайком.
Она талантов не имела,
Но книжный впитывала яд,
Твердила правду невпопад,
Солжет ли кто другой, краснела,
И рано слезы пролила
О том, что в мире много зла.
Так сердца смутное влеченье
Им жребий разный предрекло,
И много лет с тех пор прошло, —
Сбылося детства предреченье.
________
Столица ожила. Осенний мрак сменен
Для бедняков зимой, для бар — сезоном зимним.
В театре свет. К его сеням гоетеприимным
Нарядная толпа спешит со всех сторон,
Пешком, в извозчичьих санях или в каретах.
Сегодня будет петь молвою и в газетах